Пролог
Три австрийских аэроплана, вывалив самодельные бомбы над русским полевым аэродромом, на обратном пути вновь завернули к расположению штаба 8-й армии и, игнорируя редкий ружейный обстрел с земли, принялись нарезать круги, вызывая столь наглым и безнаказанным поведением зубной скрежет у всех штабных офицеров.
- И где же наши прославленные авиаторы? - спустя пару минут наблюдений за вражеским аэропланом не выдержал генерал Брусилов. Последние пять лет до начала войны, как минимум в Российской империи, можно было смело охарактеризовать временем заболевания аэронавтикой. Лучшие аэропланы, превосходные пилоты, множественные награды привезенные с международных соревнований и самый большой парк аэропланов в мире - все это было, но, наглые австрийцы раз за разом совершали разведывательные и бомбардировочные полеты в зоне ответственности его армии, что не могло не раздражать.
- С аэродрома сообщили, что штабс-капитан Нестеров уже вылетел на перехват, ваше высокопревосходительство. - тут же отреагировал командир искровой роты, чьи солдаты совсем недавно как раз и прокладывали кабель полевого телефона к организованному неподалеку летному полю.
Вскоре с запада показался еще один аэроплан и некоторые из офицеров начали потихоньку роптать, что австрияки совсем обнаглели, считая небо своим. Но все негодования прекратились, стоило в приближающейся машине опознать отечественный У-2, наиболее грозный аэроплан Императорского Военно-Воздушного Флота.
Штаб армии уже не единожды становился объектом пристального внимания вражеских летчиков. Вполне естественно подобное положение дел не могло устраивать командующего армией, и вскоре на свет появился приказ о пресечении сего непотребства всеми доступными способами. Вот только о зенитных орудиях и пулеметах приходилось только мечтать - данные, весьма необходимые в новой войне средства имелись в считанных экземплярах. Да и те, большей частью, до сих пор не добрались до войск. Забирать же хоть один станковый пулемет из дивизий для прикрытия штаба, тоже не виделось возможным. Наоборот, с каждым днем оттуда приходило все больше запросов на увеличение количества этих самых пулеметов, которых оказалось совершенно недостаточно для ведения современного боя. И даже редкие трофеи скрывались офицерами от начальственного взора, дабы не лишиться того преимущества, что мог дать пулемет примененный в нужное время в нужном месте.
Зато, если по количеству пулеметов русская армия находилась далеко не на первом месте, уступая в этом показателе, как противникам, так и союзникам, то в плане авиации дело обстояло куда лучше. Первая! Да-да! Именно "отсталая" Российская империя возглавляла список мировых авиационных держав! Потому не было ничего удивительного в том, что приказ бороться с вражеской авиацией был отдан расквартированным неподалеку русским летчикам из 11-го авиационного отряда, обязавшимся держать в постоянной готовности к немедленному вылету как минимум один аэроплан.
Не единожды летчики отряда уже вылетали на перехват вражеских разведчиков, но те успевали уйти задолго до того, как хотя бы один русский аэроплан поднимался в небо. Нестеров и сам был бы рад постоянно держать в воздухе, как минимум, пару своих орлов, но о подобном можно было лишь мечтать. Что запасы топлива, что ресурс планеров и двигателей, не могли похвастать солидными значениями. Конечно, по сравнению с первыми крылатыми летающими машинами, их аэропланы являлись вершиной технической мысли. Вот только даже эти самые "вершины" пока сами походили на небольшие холмики, что слегка возвысились над равниной. К тому же, и техника, и горюче-смазочные материалы, помимо дефицита, обладали еще одним неприятным свойством - они влетали в копеечку даже столь богатой стране, каковой являлась Россия. А потому, и то, и другое, приходилось беречь. Вот и сейчас Петр Николаевич готовился поднять в воздух свой верный У-2, чтобы попытаться нагнать наглецов, осмелившихся сбросить самодельные бомбы на расположение его авиационного отряда. Сообщение же переданное подлетевшим к аэроплану в последний момент связистом лишь поселило в его душе чувство радости. Наконец-то у него могла появиться возможность наглядно продемонстрировать, чего он стоил, ведь теперь не требовалось никого искать в воздушном океане - противник сам обнаружился. И, судя по словам солдата, отнюдь не спешил убраться на свою территорию.
Припомнив многочисленные советы трех друзей, которых смело можно было назвать отцами отечественной авиации и ставших для него настоящими учителями, Нестеров, сперва пролетел подальше на запад, постепенно набирая высоту и отрезая противнику путь к отступлению, а затем сместился южнее, чтобы подойти со стороны солнца. Еще год назад в одном из тренировочных вылетов Алексей Михайлович наглядно продемонстрировал ему все преимущества подобного нехитрого приема. Тогда его аэроплан появился столь внезапно, что Петр не успел как-либо среагировать и проиграл бой по всем статьям. Теперь же ему предстояло выступить в качестве экзаменатора для австрийских пилотов.
Три белоснежных Альбатроса DD степенно плыли на километровой высоте, когда ведущий борт внезапно вздрогнул. Австрийский биплан тут же повело вправо, но пилот Франц Малина быстро выровнял положение и принялся рассматривать трепыхающуюся от набегающего воздушного потока изрядно подранную обшивку правого края верхнего крыла, среди обрывков которой то и дело мелькали части раскрошенных деревянных конструкций. Создавалось впечатление, будто кто-то неплохо поработал над ним при помощи кувалды, разбив не менее пары нервюр. Вот только уделить все свое внимание осмотру повреждений, ему не позволили. Машина вновь вздрогнула, и на сей раз сквозь гул мотора и ветра до пилота долетел едва слышимые звуки треска и хруста, для разнообразия разбавленные металлическим скрежетом. Спустя мгновение от сменившего тональность стрекота двигателя повалил едкий дым, и во все стороны со звоном брызнул сноп искр состоящих из мельчайших раскаленных стальных и свинцовых осколков.
Сидевший в передней кабине наблюдатель вскрикнул и схватился за левую сторону лица, осыпанную небольшим пучком образовавшейся картечи. Вновь, ничего не понимая, пилот снизил обороты, чтобы не перегревать пострадавший двигатель машины и попытаться дотянуть до расположения своих войск, но очередная пулеметная очередь на полтора десятка патронов, вспоровшая теперь уже нижнее правое крыло, дала ему понять, что времена безнаказанных полетов закончились.
Поначалу Франц подумал, что попал на мушку невероятно меткого русского пулеметчика сумевшего достать его на километровой высоте и попытался уйти скольжением вправо, чтобы выйти из зоны обстрела, а заодно начать разворот к линии фронта. Но, стоило ему увидеть развернувшегося в передней кабине и целящегося из своего Штайера М1912 куда-то ему за спину Фридриха, как он все моментально понял. Быстрый взгляд через плечо подтвердил самые худшие опасения - на
